Послушайте!

За светом тьма

За тьмой вновь свет

Если разбить историю двенадцатой вселенной на исторические точки, что меняли развитие всего мира в корне, удастся выделить целых три эпохи отделённые друг от друга событиями колоссального масштаба.

Эпоха Бессмертия. Мир был подобен прошлым итерациям. Живые были лишь марионетками в руках Демиургов и Богов. Не было известно о конце мира, что неизбежно придёт вновь, когда всевышние упрутся в предел законов этого мира, ведь не было попросту понимания концепции конца. Было лишь начало и вечность. Сколько длилась эпоха Бессмертия судить сложно, но как можно судить по археологическим раскопкам - тридцать семь миллионов облётов Сеwи по кольцу, вполне реальный срок эры когда не было смерти. Концом эры послужил раскол Демиургов на новаторов и консерваторов и самопожертвование Wэка ради чуда живорождения.

Эпоха Вражды. Вселенная сотрясалась в битве Демиургов, что хотели двигаться дальше к новым вершинам созидания реальности, и Демиургами, Богами и живыми на одной стороне, желающие сохранить двенадцатый мир. В результате войны в небесах, глава новаторов был убит и его имя кануло в небытие не оставив за собой и одной вибрации. Оставшиеся двое демиургов трусливо бежали из пределов тверди ознаменовав победу двенадцатого мира над перерождением. Новый порядок, пришедший на землю, можно назвать веком террора. Каждый Бог хотел расширить свою власть завоевав сердца и умы как можно большего количества живых. Демиурги же, сила которых была независима от веры в них, стали судьями, что выносили вердикты в конфликтах которые казалось зашли в тупик. С каждым новым облётом Сэwи по миру, власть Богов крепла, живые множились, а необжитых земель становилось всё меньше. На пятисот тысячный облёт мира, власть Богов укрепилась в такой степени, что могла противостоять Демиургам. В результате сговора, в который вступили сильнейшие Боги мира, на очередном суде Мро'и - произошло покушение на Демиурга. Так как лишь малая толика сущности Демиургов видна не только смертным, но даже Богам, раны, что получил Мро'я, не стали смертельными. Пострадала лишь одни из многих его многомерных структур, но даже в результате несмертельного урона, Мро'я пал подобно Ат'толу.

Эпоха Исхода. После того, как Сэwи остался последним демиургом в мире полных сильных Богов, что уже чуть не уничтожили ему подобного - Сэwи избрал путь победы малой кровью. Он покинул пределы тверди впервые, оставив живых в тусклом мире, освежаемым лишь звёздами. Начался великий голод. Мир захлестнулся в новых войнах, но уже не Боги вели их за паству, а живые за толику хлеба. Великая тьма прервалась, когда Боги достаточно ослабли и стали не ровня последнему Демиургу. Чтобы не повторить укрепления власти Богов, Сэwи стал проходить мир насквозь, сделав освящённой живительным светом лишь полоску земли, что стала осью нового мира. Началось время исхода. Сотни живых начали покидать свои обжитые места, чтобы занять своё место под Сэwи. Великое перемалывание, так назвали это время те кому посчастливилось жить на территории оси. В их кровные земли приходили тысячи беженцев, что говорили на разных языках и были разными по виду. Босоногие, железноногие, белоногие, кровавоногие и многие другие прозвища дали коренные жители оси своим новым соседям исходя из того, как именно пришли они на их землю. Босоногие - были бедны и худы, ось сжалилась над ними и выделила равнину добровольно. В то время как железноногие огнём и железом выгрызали себе место на оси. Если прежде мир был единым кольцом, то теперь произошло его разделение на восточную, где после долгой тьмы, вновь взошёл Сэwи, и западную.

Запад расколот и состоит из множества малых держав основанных беженцами и коренными живыми, в то время как восток сплотился под властью единого Бога. Единый Бог востока пришёл вместе с племенем, что сохранило веру в Бога в час долгой тьмы, и в скором времени затмил собой веру во всех прочих Божеств. Единое Божественное пространство хоть и разделено на государства они сосуществуют в гармонии по воле Единого Бога востока. Запад же менее однороден. Здесь даже сохранилось разделение на пришлых и местных живых, в то время как на востоке это понятие размылось, ведь сам Бог был пришедшим из вне. Но тем не менее именно в постоянной борьбе всех со всеми, запад и превзошёл восток в технологическом плане. Религия Единого Бога учит послушанию и раболепию, но в покорных умах не родиться идей, что будут двигать прогресс вперёд. Апогеем превосходства запада над востоком стало основание Коллегии звездочётов, что быстро нашла способ связать две части оси в обход бескрайнего центрального моря полного враждебных народов моря чтящих только Мро'ю и не признающих пришельцев за живых. Семафорная башня сделала восток и запад единым организмом главная цель которого придумать способ избежать гибели мира. Но даже перед лицом исчезновения вселенной, противоречия и конфликты прошлых лет не утихли и Коллегии приходится тратить множество усилий на поддержание мира во всём мире ради спасения материи перед лицом разрушительного эфира.

Когда первичная вибрация, что была задана Тен'по потухнет и материю не спасут даже дехи-наблюдатели, наступит Эпоха Башни из Плоти. Сотни лучших умов продолжат работу над разрешением вопроса, как сказать первослово, в то время как прочие живые будут погружены в Обелиски, где они смогут дождаться нового, уже тринадцатого мира.

За миром эфир, за эфиром вновь мир.

Лето

Ещё года четыре назад, я не смог бы отличить одно лето от другого. Все они были одинаково воздушно-меланхоличными. В них было только беззаботное ребячество. Я был счастлив и беззаботен. Но в 2017 году начались изменения. Я впервые поцеловался и от этого воспоминания у меня до сих пор мороз по коже. …

Попытайтесь вообразить: человек которого ты видишь второй раз в жизни; солнечный день на реке; я рассказываю о Первой Мировой войне. Я и не думаю о романтике, мне просто хочется поделиться эпохой которая в тот момент будоражила моё сознание. И тут поцелуй. Долгий. Очень долгий. Я держу глаза широко открытыми и вижу закрытые рыжие ресницы. Каждое мгновение поцелуя ломает, что-то внутри. Становится холодно. Меня трясёт. Жаркий летний день превращается в упражнение по русскому языку на шестой класс: “Солнце светит, но не греет”. Я отстраняюсь. Мне очень холодно. Меня колотит. Я крепко обнимаю человека, который покинет мою жизнь меньше чем через неделю. Холод не уходит. Слышу смешок и игривый вопрос: “Я у тебя первая?”. Не знаю почему, наверное от нервов, отвечаю по белорусски. Мне холодно и страшно… Новый поцелуй. В этот раз я закрываю глаза и полностью отдаю себя веснушчатой девушке. …

На пути к остановке она говорит о каком-то парне Максиме. Я слушаю в пол-уха, думаю о своём. Она постоянно просит посмотреть ей в глаза и сказать, что всё хорошо. Часто останавливает и обнимает меня. Мне по прежнему холодно и я крепко держу худую ладонь. Сейчас больше всего в мире я боюсь отпустить эту руку. …

Мы проходим мимо алкомаркета. Трое подростков смеются надо мной. Мои длинные волосы, ниже плеч, и смазливое лицо не подходящие атрибуты для парня огневолосой красотки. В ушах слишком громко звенит после происшествия на реке и я удивляюсь тому как моя подруга начинает что-то громко кричать в сторону. Я стараюсь прийти в себя и вижу приближение злого парня. Он подходит ко мне и начинает угрожать. Я только не давно вышел из транса и не совсем готов к разговору, тем более такому буйному. Меня отталкивают, я вижу как худая нога в кедах и чулках, с точностью попадает в пах моему обидчику. Меня крепко берут за руку выше локтя и тянут куда-то прочь. Парень кричит ругательства в адрес моей защитницы. Она отвечает тем же. Мы скрываемся за поворотом и я получаю длинный поцелуй. С материнской опекой она спрашивает всё ли хорошо. Я отвечаю, что мне холодно. Легкая улыбка и поцелуй в щеку. Мы продолжаем движение к остановке. ...

На мосту нас догоняет рассвирепелый подросток. Он выше меня и громко кричит. Я отвожу свою защитницу, вдруг ставшую такой маленькой за свою спину. Тирада в мой адрес моей мужественности продолжается. На полуслове начинающемся на “пед...” мои руки крепко смыкаются на шее противника. Чувствую удар в висок. Это не важно. Надо отвести его подальше от моей защитницы. Второй удар в то же место. Я начинаю идти к краю моста подталкивая обидчика к перилам. Чувствую третий удар и вдруг идти становится свободнее. Двое друзей пьяного подростка подоспели к мосту и сейчас тянули борца от нас обратно к магазину. Моя защитница приходит в себя и начинает говорить непристойные вещи про маму дрочуна. Я беру её за талию и быстро веду к остановке. …

Мы сидим на скамейке. Она плачет и гладит меня по голове. Я говорю, что это моя первая драка и вдруг вновь становится холодно. Ещё холоднее чем было. Я дрожу всем телом. Девушка вытирает слёзы и начинает копошиться в рюкзаке. Через пару мгновений я вижу перед собой радужный нож бабочку. Свирепые голубые глаза приказывают мне взять нож. Я повинуюсь. … Через пару недель она просто пропала. Я не мог ей дозвониться, её страница была удалена, а где она живёт я не знал. Прозвучит смешно, но я полагал, что мы всегда будем вместе. И если уж мечту о становлении магом после сорока лет воздержания у меня украли, то хоть мечта о вечной и чистой любви сбудется… Вышло, что нет… Радужный нож стал символом нового лета. Красивый и холодный. Радужная сталь красиво переливается на свету, как глаза девушки, которая отдала его мне и исчезла… Кто знает - может оно и к лучшему.

Человек востока

Тысячелетняя борьба раба быть рабом

Восточная культура во многом строится на вере в Единого Бога и мономифах, что едины для всех народов субконтинента. Различия между государствами столь незначительны, что во многом продиктованы стремлением защитить капитал своей страны от соседей. От того и идёт поиск государственной мифологемы, что даст закрепить капитал одной державы внутри неё. Восходящие к истории людей, что очень косвенно связаны с существующими режимами, идеологи государства порождают национализм, что создал на карте единого региона объединённого Богом Востока новые колоритные образования, существующие лишь как внешний фасад для объяснения почему весь Восток не исполняет волю Бога в полной мере, а каждый старается утянуть толику власти себе. Если заглянуть за ширму национализма - можно увидеть строй, что уходит корнями во времена до великого перемалывания народов.

Если искать отличия между западом и востоком в глаза бросается разный подход к человеку и обществу в целом. Если для востока - государство это машина, а люди части единого механизма, которые должны занять определённое им место и исполнять отведённое им дело, то для запада человек - это сад, а государство лишь регулирующий сторож, что следит, чтобы сады росли только на своей земле. До великой тьмы на территории востока простиралась единая Империя, во главе которой стоял триумвират из Бога, Духа и живого. Первые среди равных регулировали жизнь империи, что простиралась на всю территорию теперешнего востока. Главной движущей энергией Империи - было рабство. Из ста жителей Империи, лишь девяносто были свободными. Объяснить столь сильную диспропорцию можно неготовностью живых к чуду живорождения. В результате чего, лишь племя Пряных людей смогло сориентироваться и огнём и мечом подчинить регион. После стремительной экспансии и упора в предел завоевательных походов, Пряная Империя стала строить режим построенный на послушании. Племена одних живых пересылались в другой край Империи, где никто не знал их языка. Воинская служба была правом лишь немногих племён живых, что доказали верность пряным. Идолы местных Богов начинали окроплять кровью их паствы, делая тем самым высших существ могущественнее и более сговорчивыми с высшим управлением Империи, ведь именно оно регулировало жертвоприношения. Апогеем строительства рабского менталитета стало стирания языковых границ внутри империи и упрощение множество диалектов до единого унифицированного языка состоящего всего из ста слов. Столь скудный речевой запас, делал мышление завоёванных народов, более примитивным и лешал их возможности даже задуматься о своём подчинённом положении. В то же время племя пряных людей и те, кто был по их мнению благонадёжным, купались в роскоши и самое главное владели оружием, что подавляло немногочисленные восстания рабов.

Во время долгой тьмы, Империя была единственным местом, что продолжала гореть в ночи. Если другие народы утратили веру в своих Божеств после неудачной попытки убийства Демиурга, жители Империи даже не могли подумать, что такое Демиург. Вера рабов питала Божеств Пряной Империи и многие соседние племена, подобно мотылькам, пошли на свет огней ярких звёзд. Верхушка же империи, что погрязла в гедонизме и привыкла бороться лишь со слабоорганизованными рабами не ожидала натиска на границах со стороны старых соседей. Излюбленной тактикой пряных людей было стравливание племён у пограничья между собой и не позволять усилиться хоть одному, поддерживая материально самое слабое. Когда же племена объединились с единой целью - завоевать место под светом звёзд, выяснилось, что военная мощь Империи лишь фикция и она ничего не может противопоставить полчищам живых. Не смотря на массовую эмиграцию, местное население всё равно преобладало над пришельцами, а те кто пришёл, были только рады найти в новозавоёванных землях послушную паству из живых, что исполнит всякий приказ. Во время долгой тьмы в Пряную Империю пришли десятки новых племён, что не были преданными, по меркам пряных живых, но имели превосходную военную выправку. Так был заключен военный договор, что завоеватели станут властвовать на подчинённых ими же землях, но не допустят прихода новых чужаков, а элита империи продолжит своё существование в сердце страны. Договор вступил в силу и рабы узнали новых хозяев - закалённых в боях живых, что за любую провинность несли страшную кару. Рабский менталитет укреплялся на протяжении всей долгой ночи, ведь любая попытка неповиновения приводила к окроплению идолов новыми жертвами и звёзды горели всё ярче над Пряной Империей.

С возвращением Сэwи, Империи повезло оказаться на оси его движения. Восток первый в мире узнал о возвращение Демиурга и кто знает, может причиной почему Сэwи выбрал именно восток для своего возвращения является то, что местные боги не пытались убить Мро'ю. Живые же, что остались в области уже вечной тьмы устремились к оси прохождения Сэwи. Границы Империи вновь встретили беженцев, но в этот раз им противостояли такие же грозные воины, что только недавно вступили на службу у пряных. Сотни племён перемалывались у границ империи каждый день пытаясь прорваться в глубь освящённых теплом лугов и полей, но десять племён давали крепкий отпор всякой подобной попытке. В боли и страданиях живых, что утратили дом, родился новый Бог. Из сложенных воедино идолов появился Единый Бог Востока который пообещал своей пастве место под светом от Сэwи. Единственным заветом Его были пять запретов - ни любви, ни страха, ни гнева, ни зависти, ни грусти. Под патронажем нового Бога, границы Империи прогнулись и во второй раз впустили новых живых. Идолы, что раньше принадлежали другим Богам становились частью Единого Бога Востока. Даже звезда Бога стала размеров и яркостью не уступать мёртвому Демиургу. На бывшей территории Империи началось строительство нового государства. Послушание рабов было по нраву Богу и клирики всех уголков востока, стали приводить послушную паству пряных живых в пример, как тех, кто ни любит, ни страшится, ни гневается, ни завидует, ни грустит. Раболепие стало самой главной добродетелью, а из эмоций, что не были под запретом осталась лишь тревога. Именно тревога культивировалась жрецами в храмах Единого Бога Востока преумножая его мощь. Новые завоеватели из областей вечной тьмы, уход Сэwи из мира, засуха, потоп - всякое собрание в храме было перечинью проблем, что где-то далеко, но могут нагрянуть в любой момент. Тревога порождает раболепие. Раболепие укрепляет власть. Единый Бог Востока стал не просто всевышним духовным символом, в его руки попала мирская власть. Все законы и государственные проекты рассматривались лично Богом.

Каждый был равен: пряный, бывший раб, беженец - все стали равны под ликом Бога, лишь жрецы, что исполняли административные функции на своих землях обладали толикой властью и то, вся власть исходила от Бога и если клерик пытался писать свои собственные указы - в лице Единого Востока он становился еретиком и подвергался суду, чаще всего кончающегося сжиганием заживо. Гибель Первого Единого Бога наступила во время военной компании в области сумрака, земли, что не принадлежат вечной тьме, но и освещены Сэwи в неполной мере. Во время завоеваний живых, что привыкли жить в тенях один из местных Божков после потери своего идола не утратил своего существования благодаря яростно верующему в своего идола живому отроку звавшегося Польа. После утраты идола и материальной оболочки Бог, продолжил существование лишь как голос внутри разума Польи. На протяжении многих лет он направлял его по землям вечной тьмы, пока, уже не мальчик, а муж, не собрал из останков бывших стоянок живых идеальное оружие, что способна уничтожить материальное тело Бога. Путь Польи продолжился уже в землях Единого Востока, где он, избегая каждого из живых, дошёл до самого сердца империи. В самом центре Востока стоял единый идол Бога, что подчинил всю бывшую Империю. Поньа уничтожил идол и стал ждать боя с самим Единым Богом, что в скором времени материализовался у разрушенного в свою честь храма. Слушаясь глас в разуме Поньа использовал всё мастерство и проворство, которому он научился в тёмных землях, чтобы добраться прямо до сердца Бога и вонзить в него клинок, что лежал в одном из покинутых городов построенных вокруг чёрного монолита. Как бы не был силён Единый Бог противостоять технологиям восьмого мира, он был не в силах. Живой убил Бога. Поньа отомстил, за идол, которому поклонялось его племя и вернулся в сумрачные земли в то время, как Единый Восток трещал по швам. Без Единого Бога власть жрецов не была ни чем подкреплена и каким бы рабский не был менталитет, паства начала восставать против своих пастухов.

Время смуты длилось недолго. Сразу же после гибели материальной оболочки, душа Бога Востока вселилась в утробу женщины и через некоторое время, Бог вернулся на землю, но уже на половину будучи Живым. За время смуты, восток распался на части и все свои ранние годы Бог-Человек посвятил восстановлению прежних границ, уважая суверенитет сумеречных земель, ведь где-то в них жили наследники Поньи. Так восток вновь стал един. Но уже не имея в себе всей божественной власти о прежней абсолютистской власти можно было забыть. Бог-Человек назначил иерархию земель и доменов, что должна была вернуть стабильность и покорность Востоку. Но в результате получения большей автономии, начался распад единого Востока на лишь косвенно подчинённый Богу-Человеку государства. Конечно, в отличие от запада, восток никогда не знал крупных военных походов одной страны на другую, но междоусобицы переместились с уровня рабов на уровень их владык. Так рабское положение девяноста девяти человек из ста сохраняется и в новую эпоху семафорных башен. Бог-Человек перерождался уже три раза, каждый раз давая всё большую и большую автономию регионам. И сейчас Восток де-юре единое государство, управляемое Богом и его пастухами направляющими раболепную паству, но де-факто это множество государств чтящие Единого Бога, но вовсе не спешащие исполнять его волю в полной мере.

А что же касается живых - раболепие, что закреплялась на востоке с самого начала времён неискоренимо стало частью каждого племени этой земли.

Упокоение

Сегодня меня спросили: как моё самочувствие в последнее время? Оказалось, что последнее время это 12 месяцев. Если ставить вопрос таким ребром – то ужасное. Те прошлые версии меня совсем не беспокоились о будущем, а стремились обеспечить сиюминутный комфорт. Лишь последние месяцы у меня выходит, кое-как размышлять о будущем. И даже… не планируя своё самоубийство в мельчайших деталях! Это прогресс. Реальный и ощутимый. Но всё равно чувство свободного падения, от которого кровь убегает из живота и становится пусто-пусто в груди, не покидает меня прямо сейчас.

Я веду учёт самых навязчивых мыслей, что крутятся в моей голове чрезмерно долго. Первая из них: жизнь идёт так быстро, я не могу поверить, что четверти всего – уже нет. Спешу себя обнадёжить – есть. Опыт и воспоминания никто не отменял. Эту мысль, можно смело выбрасывать.

Вторая: Я не сделал ничего стоящего и после моей смерти меня забудут в течении одного поколения. Смерть наступает дважды. Первый раз с остановкой сердца. И второй – когда твоё имя произнесли в последний раз. Кто знает. Может ещё всё впереди? Крылов стал писать басни лишь в сорок, а Спилберг закончил киношколу в 50. У меня есть ещё дни внести себя в анналы истории.

Третья: Я ничего не могу, целые дни уходят в никуда, я никчемен и лучше бы я не рождался. Сейчас я читаю книгу «Полуденный демон». Перефразируя её: депрессия указывает на несовершенную форму проявления своей любви. Неправильное её проявление разрушает не только нашу связь с другими, но и способность пребывать в мире наедине с собой. Я не люблю себя. И мне приходится искать лекарство, что смягчает самоненависть в других людях. В последнее время у меня открылось второе дыхание и мне стало гораздо комфортнее наедине с собой. Так, что и эта мысль отправляется в утиль.

Четвёртая: Я плохой друг, не могу поддержать когда нужно, бесполезен, когда необходим. Дата создания этой мысли 7 октября 2021, но сама идея, что я ужасный товарищ зародилась во мне ещё в далёком детстве. Помню, как вчера, я звоню в скайпе своему лучшему другу. Сейчас мы будем играть, а может просто болтать часами. Звонок сбрасывается. Собеседник печатает… Извини, много работы. Я чуть позже – сам перезвоню. Что ж… я жду до сих пор, хах. В активности стима я видел, какая именно это работа. Возможно информатику действительно нужно решать в бордерлендсе. Кажется, я не достаточно хорош в чём-то. Я не могу понять, почему люди иногда просто уходят от меня. И уж тем более я не могу понять, почему я сам сбегаю от некоторых людей. В последнее время, я стараюсь делать всё правильно. Уважать границы, всегда быть на подхвате, делать приятные мелочи, из которых и состоит дружба. Я удалю эту мысль, но кажется её призрак ещё долго меня не отпустит.

Пятая: Я не могу сконцентрироваться ни на чём, даже не том, что важно для меня. Дата записи – 8ое ноября. Очень острый эпизод, когда я перестал ходить на пары. Лежал целыми днями дома и даже пригласил героинового наркомана в гости на чай, потому что меня ничего не могло зацепить. Сейчас – я кажется увлечён всем на свете. Я по-прежнему с трудом концентрируюсь, но у меня уже хотя бы широко открыты глаза и я жадно смотрю на всё, что только можно.

Шестая: Мне очень одиноко. 24 декабря. Я помню, что в сочельник католического рождества я сидел в анонимных чатах и поздравлял всех подряд с наступающим праздником. Как же мне было одиноко, что я семерым незнакомцам подарил стикеры в ВК, лишь бы они побыли со мной ещё немного. Помню, что спустил на это всю свою последнюю стипендию, хах. Странно вспоминать, как жгуче было некому написать о своих переживаниях имея сейчас достаточно общения. Эту мысль – уничтожаем. У меня есть друг, о котором можно только мечтать и мне этого более чем достаточно.

Седьмая: Я хочу получать удовольствие, почему даже компьютерные игры не радуют меня? Мысль заканчивается вопросом, и я даже не знаю, что на него ответить. Возможно мои серотониновые рецепторы сгорели и моя игровая импотенция теперь навсегда. Но сейчас я наконец улыбаюсь. Мне по-прежнему сложно играть во что-то больше полу-часа, но даже это недолгое время проходит с удовольствием. Мысль – додумана.

Восьмая: Я не ипохондрик, но мне очень страшно за свои болячки. Благодаря другу, я уже сходил ко всем специалистам, что хотел. Конечно, я не могу изменить то какой мой организм, но хотя бы мне больше ненужно тратить интеллектуальные усилия, чтобы выдумать новую болезнь. Пока-пока тревога по болезням.

Девятая: Со мной что-то не так. Это всё, что я записал 6го января. Даже не знаю, что и сказать. Со всеми что-то не так. Не существует шаблонного человека на которого все должны ровняться. Думаю с каждым что-то не так в меру его особенностей. Эта мысль меня действительно тревожила, но я с лёгкостью расстаюсь с ней.

Десятая: Сделал ли я хоть один правильный выбор за свою жизнь? Ох... Отвечу шаблонно – всё, что делается, всё к лучшему. А что не делается – и не должно быть сделано. История не терпит сослагательного наклонения. Всё так – как есть и не иначе. Это попросту бессмысленно анализировать каждый свой выбор, ведь из-за эффекта бабочки – совсем не ясно, что было бы в итоге. Я принимаю каждый свой выбор и отпускаю эту мысль.

Одиннадцатая: Я неудачное вложение своих родителей. Мне тяжело говорить на эту тему. Сколько бы раз я её не поднял – я всегда получал утверждения, что я самое лучшее, что могло произойти в их жизнях. Я знаю, что это искренне. Я постараюсь отпустить эту тревогу и принять любовь от матери и отца без обязательств.

Двенадцатая: Меня не покидают мысль о первых отношениях. Датировано - вторым февраля. Тогда мне приснился такой красочный и детальный сон о лете 17го года, что ещё долгие несколько недель меня не отпускали эти переживания. К счастью я смог поговорить и закрыть гештальты, что жили со мной пять лет. Спасибо, мне гораздо легче без проигрывания на заднем фоне мысли о своём первом разрыве.

Вот и всё. Двенадцать мыслей, что я выписывал на протяжении полугода. Они все развенчаны и полностью не состоятельны. Если кто-то хочет попробовать вести такую же запись тревог, могу предложить приложение – worrydoolls. Анализируя всё это спустя время – мне гораздо легче понять, что я зря беспокоился. Тревога-тревога перейди на Удота. С Удота на Якова. С Якова на всякого. Всем душевного спокойствия.

апатия - трагедия

a уныние - преступление

Зарисовка о живых-что-носят-бересту-на-ногах

На опушке леса одиноко раскинулся вяз. От прочих деревьев он отличался одной занимательной чертой - женским лицом у кромки ствола. Кора подобно волосам огибала контур профиля женской головы постепенно переходя в косы корней. Ещё день назад, на месте деревянных глаз было дупло. Но ночь назад в мир пришёл мертворождённая.

По новым законам, что принесли берестянные живые: ребёнок, что не сделал и вдоха, будет погребён в дупло одиноко стоящего древа. Чтобы душа прошла жизненный путь даже несмотря на смерть. На самой зареве разгорающегося утра все родные мертворождённой собрались у вяза, что рос в отдалении от прочих деревьев. Младенец, казалось бы спит, но звезды в небе, обозначающую рождение новой жизни, всё не было. Отец чада, с тяжёлым сердцем опустил маленькое тельце в утробу дерева.

Порывы ветра потушили лучины, освещавшие раннюю церемонию. Протяжные скрипы древа были подобны стонам, сродни тем с которыми мать впускала в жизнь мертворождённого. Под шум ветра, и свет зарождающегося утра - дупло начало зарастать. На месте прежней чёрной зияющей дыры, прорастала молодая древесина. Когда ветер стих, отец взял нож и начал нежно строгать плоть древа, вырезая глаза, нос, рот и всё прочее, что сейчас было лишь лёгкие бугорки и впадины на молодой древесине заросшего дупла. Закончив ритуал, отец вернулся к молчаливым наблюдателям и бледной матери мертворожденной. Теперь её чадо переживёт многие поколения племени.

Над опушкой зажглась новая звезда. На месте прежней тусклой зелёной звезды одинокого древа, теперь пылала ярко жёлтая звёздочка, пульсирующая в такт бьющегося сердца внутри вяза. Процессия удалялась от дерева, но зарево новых суток разгоралось над землёй берестяных живых. Жёлтые звёзды скрывались в небе, уступая место разгорающемуся свету нового дня.

В первую ночь, после обряда – древесные глаза впервые открылись. Перед их взором предстали скорбные мать и отец. Мертворождённая всё понимала – весь день, её душа была вне тверди. В океане эфира она общалась с такими же как она и теми, кто вовсе не похож на неё саму. За один день она узнала о мире больше, чем многие живые узнают за всю жизнь. И сейчас она твёрдо знала пред ней стоят живые, что любят её больше всего в мире, даже не взирая, на отсутствие дыхания.

Слова, что слетали с древесных губ, были похожи на шелест листвы. Мертворождённая уже точно знала, какие фразы утешат её родителей. Слёзы матери сквозь улыбку, были подтверждением, что всякая буква стояла на своём месте. Тёплые объятия отца, что обхватили столб вяза, грубыми морщинистыми руками, были приятным завершением первой, но не последней встречи. Ещё многие поколения тех, кто кровно связан с мертворождённой, будут приходить на опушку перед вязом.

Никто не забыт, ничто не забыто. Жёлтые звёзды гаснут навсегда, лишь только когда последний пращур забывает имя того, кто погребён в стволе могучего древа. Спустя многие сотни дней, имя мертворождённой было забыто. Тропа к вязу заросла полыньёй. А лицо без воскового ухода потрескалось и покрылось трещинами, подобно старческим морщинам. Это была последняя ночь, в которую жёлтая звезда служившая путеводной для многих племён погасала навсегда. В следующую ночь, все узнают, что имена которые были дарованы путеводной звезде леса были ложными, а тот кто знал истинное – испустил дух в вымершей деревне берестяных живых. Мертворождённая прожила долгую жизнь, длинна которой не уложится в голове обычного живого. Она была счастлива покинуть старый вяз и наконец, раствориться в эфире. Где её уже давно ожидали отец и мать.

Так гаснут звёзды.

Если у бульбапанка и есть саундтрек, то это именно электро-цимбалы. Что за чудесные звуки. Только вообразите роке-н-рольщика из "Безумного Макса", на электро-цимбалах, что заводит весь отряд рейдеров на беспредел. Воля ад люду - так вообще музыкальная хоругвь мародёров против мирного люда. 10 из 10.

Ѧ выклаў адну мѥлодыю з ЕР у свої тэлѥграм-канал)

Таксама ѧ сѫньнѧ напісаў мѥлодыю длѧ другога альбома мѥлодыї)

коктейль "сон без задних ног"

состав: три таблетки кетилепт, три таблетки ревалона, три таблетки арипегис, две таблетки фенибута

эффект: спишь двадцать часов

побочки: гипертония 140/90, отрывистый сон после 12ти часов, сложно думать, невозможно сконцентрироваться

заключение: никому не советую

пращур

Начинать и заканчивать день, всматриваясь в тонкую линию между небом пунцовым и океаном холодным.

Жить с отцом отца, который не ждёт в жизни ничего, но каждое утро делает зарядку, несмотря на десятый десяток.

Приносить деньги деду, не говорить откуда.

Проигрывать в шахматы перед сном. Нарочно.

Пить вместе чай и говорить не о чём срываясь вместе на плач, думая при этом каждый о своём.

Накрываться одеялом с головой, чтоб избежать проникновенного взгляда сотни Святых висящих на стенах вместо картин.

Стараться быстрее уснуть на твердом настиле софы, но просыпаться каждый час из-за сна который был сразу забыт.Утром уйти как можно скорее, лишь бы не оставаться со старым.

Прийти к, казалось бы, любимой, забыться обо всём.

Прожить вместе день, словно завтра не наступит.

Поцеловать её и вернуться к старику.

Снова быть мёртвым.

Прожить новый день.

И ещё.

И ещё…